Как стать настоящим рыбаком (рассказ)

Было это в лихие девяностые, когда советские устои медленно уходили в прошлое, и новая жизнь неуклюже пробивалась ростками свободы пополам с побегами безнаказанности. Многих тогда эта вольность погубила. Но кто-то и пробился.

А в Ельцовке, небольшой живописно-пейзажной деревне на Оби, ничего толком и не изменилось. Те же корабельные сосны в том же грибном лесу, очереди в сельпо и обская рыба – язь, судак. Случалось, что попадались и пелядь, и нельма, и муксун. Но это только тем, кто умел поймать эту редкую и дорогую рыбу.

Всегда желанным городским гостем в Ельцовке был местный уроженец Сява по прозванию Красава. Вообще его полное имя было Святослав Олегович Синицын, так, ничего диковинного, но в Ельцовке его почитали особо, потому что пробился он в богатые люди из самых что ни на есть низов. Так и получил он это прозвище Сява – Красава.

Приезжал он, как водится у всех богатых людей, на большой чёрной машине и привозил дух роскоши и всякие интересные истории, которые любил рассказывать с приобретённой в городе манерой щурить глаза и слегка пришепётывать при разговоре.

- Вот приехал я к своим товарищам, то есть коллегам, - говорил он, присвистывая на “ш”, - а у соседей ихних кошечка такая. Ну, породистая такая, значит, кошечка. Разворачивался я задом, ну, и не заметил ихний заборчик. Толкнул его чуток, упал он и зашиб кошечку. Хозяин выбежал, ну и чуть не зашиб меня, потом я его сам зашиб... Ну, так подмарафетил потом всех чуток. Ремонт забора двадцать тысяч, ремонт хозяина десять, ремонт кошечки сорок. Не, жить можно.

Мужики относились к этим рассказам с интересом и даже уважением. Единственный, кто не удивлялся и реагировал сдержанно, был дед Назар. Человек нелёгкой судьбы, он однажды выпил с похмелья своего «вуматного» раствора. А именно самогонки, настоянной на собственноручно выращенном табаке. Снадобье подействовало моментально. Дед как стоял, так и рухнул боком. Да в падении своём задел головой за край стола. Отчего глаза его повернулись синхронно вправо, да так потом обратно и не встали. Так что уж если хотел Назарушко потом посмотреть вперёд, то приходилось ему поворачиваться всей головушкой влево. Неудобно при беседе, кажется, что смотрит он тебе куда-то за спину. Ан не поделаешь ничего. Однако пить после этого он бросил и сделался в Ельцовке самым добычливым докой по редким рыбам.

И надо ж так случиться, что когда поехал Сява с двумя самыми близкими корешками вечером в райцентр, застряла его машина в огромной луже на самой ельцовской окраине. Пока пытались выбраться, вымокли все и измазались, как черти. А проку никакого. Только ещё глубже завязли.

Делать нечего, побежали самые близкие корешки искать трактор с трактористом. А Сяву пристроили ждать в крайнюю избу, к тому самому деду Назару. Два года как схоронив жену, жил он один. Но «общества» не чурался. Пока в сельпо в очереди стоишь, обо всех новостях прознаешь. И про Сявин приезд, и про то, что Клинтон какую-то девку отымел прямо перед портретом американского президента, избавившего от угнетения всех негров.

Развесивши для просушки над печкой свои штаны и куртку, подогретый алкоголем Сява заснул. А проснувшись, увидел, что дед сидит и копается со своими снастями. По привычке он не мог не затеять разговора.

– Хотел бы я стать настоящим рыболовом, как ты, Назар.
– Становись, – немного помолчав, ответил дед. – А комариками нашими сибирскими ты учён? Они ведь не кружат, а просто втыкаются в тебя. И с первого удара не погибают? Как тогда?
– Тогда... Не становись.

Дед оторвался от своих крючков и о чём-то задумался, повернув лицо в сторону Красавы. Получалось, что взгляд его был направлен чётко в сторону окна.

– Я ведь, – продолжил Сява, – когда мне было около 14 годиков, смотрел на себя в зеркало и думал: вот, не красавец я... Ну, и значит, и не красавец. Таланты... Особо никаких. Чего ещё? Да ничего. Вот и решил, что просто буду богатым человеком, и первые деньги заработал в 18 лет. Да что на них теперь купишь? Разве удочку приличную. Я же всю жизнь мечтал просто стать настоящим рыбаком. Как ты, например.

Дед надел очки и спокойно произнёс:

– Ну, тогда становись.

Сява вытащил из сушащейся куртки небольшую фляжку, отхлебнул и продолжал:

– А можно быть одновременно настоящим рыбаком и реальным пацаном, как я? Ха! Я ведь не смогу носить галстук за сто баксов. Только за сто пятьдесят! Я не смогу выходить с такими удочками, как у тебя, мне давай фирму. И если ты, собака, будешь удачливей меня, так значит, ты конкурент! И я должен тебя урыть! По-пацански! Ха! Так станешь вот так настоящим рыбаком? Или не станешь?
– Не станешь, – сказал дед, вывернув боком голову к своему рукоделию и подсев ближе к неяркой настольной лампе, заменявшей ему торшер и всё прочее освещение в комнате.
– Ну да. Конечно. Куда уж нам в ваш элитный клуб имени Назара! Состоящий из одного деда! Ну а кто-то откажется от всего, полюбит рыбалку больше, чем саму рыбу и водку? Потом который раз поедет на рыбалку и ничего не поймает, второй раз поедет и тоже ничего не поймает, третий, четвертый раз – опять ничего, но всё равно будет просыпаться в четыре утра и опять идти на свою рыбалку! Такой станет настоящим рыбаком?
– Такой станет, – спокойно ответил дед.
– Слушай, Назар, давай тебе лодку купим, с мотором, а? – В ответ молчание. – Ты будешь плавать, где хочешь, будешь самым крутым. Я ж вообще большой человек! Я могу быть твоей золотой рыбкой, хочешь? – Молчание. – Давай, я обещаю, это не по пьяни. Я хочу сделать это для тебя. Просто потому, что хочу так. А ты только говори мужикам, что я стал настоящим рыбаком!
– Нет, ты не стал.
– А так стану? – и Сява, выпучив глаза, скорчив страшную рожу, взмахнул руками, когтисто растопырив пальцы.
– И так не станешь, – не взглянув на него, ответил дед.
– А так? – и он вскочил на табуретку, обмотал вокруг шеи штанину уже почти высохших штанов и потянул её вверх наподобие верёвки.
– Нет.
– Ну, хоть что-то я могу для тебя сделать?! – издал крик Сява, соскочивши с табуретки прямо перед дедом. – Я правда хочу быть рыбаком. Я мечта-а-ю! Хоть что-то настоящее! Как апостол Андрей, как мой отец, покойничек! Ведь я ж тоже рыбак на самом деле, я не торгаш, это жизнь заставляет меня заниматься этой хренью, будь она неладна!
– Да, – сказал, вздохнувши, дед, – можешь. Сделай-ка ты для меня шаг влево, ты загораживаешь мне лампочку.
– Как это? И всё? Ну, ты красава, Назар, просто красава.

За окном послышался звук мотора. Это подъехал трактор...